24.05.2012 в 10:50
Пишет Заболевание Нежностью:Не трать время зря — это материал, из которого сделана жизнь.
Я влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Бог, полюбить тебя, детка!
Мы с вами очень похожи! Два низких себялюбца.
Ну почему, чтобы заполучить мужа, нужно строить из себя дуру?
читать дальшеЕсли я был когда-либо сильный, то лишь потому, что она стояла за моей спиной.
Она любит вас. Так что придется вам нести и этот крест.
Вы рождены, чтобы быть чьей-то женой. Так почему бы не моей?
И если можешь, старайся не быть большей дурой, чем ты есть на самом деле.
Когда же вы наконец перестанете по каждому пустячному поводу ждать от мужчин комплиментов?
Джентельмены не любят чересчур самостоятельно мыслящих женщин.
Дайте мне резвую лошадь, стакан хорошего вина, порядочную девушку, за которой можно приволокнуться, и не очень порядочную, с которой можно поразвлечься, и забирайте себе вашу Европу, нужна она мне очень.
Мужчины, если копнуть поглубже, не отличаются здравым смыслом.
— Я вам нравлюсь, Скарлетт, признайтесь?
— Ну, иногда, немножко, — осторожно сказала она. — Когда вы не ведете себя как подонок.
— А ведь я, сдается мне, нравлюсь вам именно потому, что я подонок.
Это совсем не входило в ее расчеты — этот предательский жар в груди и желание взлохматить ему волосы, почувствовать его губы на своих губах.
— Целовать меня я вам тоже не позволю.
— Зачем же вы тогда так смешно выпячиваете губки?
Все заложенное в ней от природы, даже ее беспощадная жизненная хватка, куда привлекательнее, чем любая личина, которую она сумеет на себя нацепить.
Если это бремя досталось мне, значит, оно мне по плечу.
Кошечка моя, я уже был у черта, и он оказался невероятно скучным. Больше я к нему не пойду, даже чтобы вам угодить.
Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих. В сознании ее где-то таилась мысль, что если бы она поняла Эшли, она бы никогда его не полюбила, а вот если бы она поняла Ретта, то никогда не потеряла бы его.
А когда слишком долго откладываем признание, его все труднее сделать, и наконец наступает такой момент, когда оно просто становится невозможным.
Согласно кодексу европейского этикета, муж и жена не должны любить друг друга — это дурной тон и очень плохой вкус. А я всегда считал, что европейцы правильно смотрят на эти вещи.
От слез может быть толк, когда рядом мужчина, от которого нужно чего-то добиться.
Маленький человек должен быть крепок, чтобы выжить среди больших.
Никогда не упускайте случая испытать нечто новое. Это расширяет кругозор.
Какое же это тяжкое бремя — скромность и деликатность.
Сильные люди не любят свидетелей своей слабости.
Я хочу обладать вами — ни одной женщины я не ждал так, как вас, и ни одной не ждал так долго.
На предложение руки и сердца благородная леди должна три раза отказаться, и только на четвёртый раз согласиться.
Она убила бы его, если бы могла. Но ей оставалось только уйти, что она и сделала, изо всех сил стараясь сохранить достоинство и с шумом захлопнув за собой тяжелую дверь.
Вам кажется, что, если вы сказали: «мне очень жаль», все ошибки и вся боль прошедших лет могут быть перечеркнуты, стерты из памяти, что из старых ран уйдет весь яд…
… нервный, застенчивый и добропорядочный, а уж паршивее качеств для мужчины не придумаешь.
Она могла довести своими выходками до бешенства, но в этом и была ее своеобразная прелесть.
Я не должна рыдать, я не должна просить. Я не должна делать ничего такого, что может вызвать его презрение. Он должен меня уважать, даже.., даже если больше не любит меня.
— Мы богаты. А можно оставить лесопилку?
— Конено, помнится ты хотела послать всех к черту, теперь ты можешь это сделать.
— Но, Ретт, первым послать к черту я хотела тебя.
— Неужели я так много для тебя значу?
— В общем, да. Ведь я вложил в тебя столько денег — мне не хотелось бы их потерять.
Она вспомнила, что издеваясь над собой, — а заодно и над другими, он часто говорил правду и о себе.
Скарлетт: Если на то пошло, я скорее поцелую хрюшку.
Ретт: О вкусах не спорят.
Вы думаете, я не знаю, что, лежа в моих объятиях, вы представляли себе, будто я — Эшли Уилкс? Приятная это штука. Немного, правда, похоже на игру в призраки. Все равно как если бы в кровати вдруг оказалось трое вместо двоих. О да, вы были верны мне, потому что Эшли вас не брал. Но, черт подери, я бы не стал на него злиться, овладей он вашим телом. Я знаю, сколь мало значит тело, особенно тело женщины. Но я злюсь на него за то, что он овладел вашим сердцем и вашей бесценной, жестокой, бессовестной, упрямой душой. А ему, этому идиоту, не нужна ваша душа, мне же не нужно ваше тело.
Вы принимаете любовь и держите её как хлыст над головой человека.
Счастье возможно лишь там, где схожие люди любят друг друга.
Быть непохожей на других… это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме!
Если вы ничего плохого не делаете, то лишь потому, что вам не представилось возможности.
Война была бы пикником, если бы не вши и дизентерия.
Как высоко ценят женщины цепи, которыми они прикованы.
Случалось, Фрэнк, тяжело вздыхая, думал, что вот поймал он тропическую птицу, которая вся — огонь и сверкание красок, тогда как его, наверное, вполне устроила бы обыкновенная курица.
Вы как тот вор, который сожалеет не о содеянном, а о том, что попал в тюрьму.
А вы великолепны, когда сердитесь. Я прижму вас еще крепче — вот так, — нарочно, чтобы поглядеть, как вы рассердитесь. Вы даже не представляете, как ослепительны вы были тогда в Двенадцати Дубах, когда, рассвирепев, швырялись вазами.
— Не прижимайте меня к себе так крепко, капитан Батлер. Все на нас смотрят.
— А если бы никто не смотрел, тогда бы вы не стали возражать?
Может быть, я угожу вам, если скажу, что ваши глаза — как два драгоценных сосуда, наполенных до краев прозрачнейшей зеленоватой влагой, в которой плавают крохотные рыбки, и когда эти рыбки плескаются — как вот сейчас — на поверхности, вы становитесь чертовски соблазнительной?
У вас необыкновенно отвратительное свойство издеваться над благопристойностью, превращая ее в непроходимую глупость.
Столько есть всего, о чем надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернешь, — надо думать о том, что еще можно изменить.
Хорошо, когда рядом мужчина, когда можно прижаться к нему, почувствовать крепость его плеча и знать, что между нею и безмолвным ужасом, наползающим из мрака, есть он. Даже если он молчит и лишь неотрывно смотрит вперед.
URL записиЯ влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Бог, полюбить тебя, детка!
Мы с вами очень похожи! Два низких себялюбца.
Ну почему, чтобы заполучить мужа, нужно строить из себя дуру?
читать дальшеЕсли я был когда-либо сильный, то лишь потому, что она стояла за моей спиной.
Она любит вас. Так что придется вам нести и этот крест.
Вы рождены, чтобы быть чьей-то женой. Так почему бы не моей?
И если можешь, старайся не быть большей дурой, чем ты есть на самом деле.
Когда же вы наконец перестанете по каждому пустячному поводу ждать от мужчин комплиментов?
Джентельмены не любят чересчур самостоятельно мыслящих женщин.
Дайте мне резвую лошадь, стакан хорошего вина, порядочную девушку, за которой можно приволокнуться, и не очень порядочную, с которой можно поразвлечься, и забирайте себе вашу Европу, нужна она мне очень.
Мужчины, если копнуть поглубже, не отличаются здравым смыслом.
— Я вам нравлюсь, Скарлетт, признайтесь?
— Ну, иногда, немножко, — осторожно сказала она. — Когда вы не ведете себя как подонок.
— А ведь я, сдается мне, нравлюсь вам именно потому, что я подонок.
Это совсем не входило в ее расчеты — этот предательский жар в груди и желание взлохматить ему волосы, почувствовать его губы на своих губах.
— Целовать меня я вам тоже не позволю.
— Зачем же вы тогда так смешно выпячиваете губки?
Все заложенное в ней от природы, даже ее беспощадная жизненная хватка, куда привлекательнее, чем любая личина, которую она сумеет на себя нацепить.
Если это бремя досталось мне, значит, оно мне по плечу.
Кошечка моя, я уже был у черта, и он оказался невероятно скучным. Больше я к нему не пойду, даже чтобы вам угодить.
Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих. В сознании ее где-то таилась мысль, что если бы она поняла Эшли, она бы никогда его не полюбила, а вот если бы она поняла Ретта, то никогда не потеряла бы его.
А когда слишком долго откладываем признание, его все труднее сделать, и наконец наступает такой момент, когда оно просто становится невозможным.
Согласно кодексу европейского этикета, муж и жена не должны любить друг друга — это дурной тон и очень плохой вкус. А я всегда считал, что европейцы правильно смотрят на эти вещи.
От слез может быть толк, когда рядом мужчина, от которого нужно чего-то добиться.
Маленький человек должен быть крепок, чтобы выжить среди больших.
Никогда не упускайте случая испытать нечто новое. Это расширяет кругозор.
Какое же это тяжкое бремя — скромность и деликатность.
Сильные люди не любят свидетелей своей слабости.
Я хочу обладать вами — ни одной женщины я не ждал так, как вас, и ни одной не ждал так долго.
На предложение руки и сердца благородная леди должна три раза отказаться, и только на четвёртый раз согласиться.
Она убила бы его, если бы могла. Но ей оставалось только уйти, что она и сделала, изо всех сил стараясь сохранить достоинство и с шумом захлопнув за собой тяжелую дверь.
Вам кажется, что, если вы сказали: «мне очень жаль», все ошибки и вся боль прошедших лет могут быть перечеркнуты, стерты из памяти, что из старых ран уйдет весь яд…
… нервный, застенчивый и добропорядочный, а уж паршивее качеств для мужчины не придумаешь.
Она могла довести своими выходками до бешенства, но в этом и была ее своеобразная прелесть.
Я не должна рыдать, я не должна просить. Я не должна делать ничего такого, что может вызвать его презрение. Он должен меня уважать, даже.., даже если больше не любит меня.
— Мы богаты. А можно оставить лесопилку?
— Конено, помнится ты хотела послать всех к черту, теперь ты можешь это сделать.
— Но, Ретт, первым послать к черту я хотела тебя.
— Неужели я так много для тебя значу?
— В общем, да. Ведь я вложил в тебя столько денег — мне не хотелось бы их потерять.
Она вспомнила, что издеваясь над собой, — а заодно и над другими, он часто говорил правду и о себе.
Скарлетт: Если на то пошло, я скорее поцелую хрюшку.
Ретт: О вкусах не спорят.
Вы думаете, я не знаю, что, лежа в моих объятиях, вы представляли себе, будто я — Эшли Уилкс? Приятная это штука. Немного, правда, похоже на игру в призраки. Все равно как если бы в кровати вдруг оказалось трое вместо двоих. О да, вы были верны мне, потому что Эшли вас не брал. Но, черт подери, я бы не стал на него злиться, овладей он вашим телом. Я знаю, сколь мало значит тело, особенно тело женщины. Но я злюсь на него за то, что он овладел вашим сердцем и вашей бесценной, жестокой, бессовестной, упрямой душой. А ему, этому идиоту, не нужна ваша душа, мне же не нужно ваше тело.
Вы принимаете любовь и держите её как хлыст над головой человека.
Счастье возможно лишь там, где схожие люди любят друг друга.
Быть непохожей на других… это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме!
Если вы ничего плохого не делаете, то лишь потому, что вам не представилось возможности.
Война была бы пикником, если бы не вши и дизентерия.
Как высоко ценят женщины цепи, которыми они прикованы.
Случалось, Фрэнк, тяжело вздыхая, думал, что вот поймал он тропическую птицу, которая вся — огонь и сверкание красок, тогда как его, наверное, вполне устроила бы обыкновенная курица.
Вы как тот вор, который сожалеет не о содеянном, а о том, что попал в тюрьму.
А вы великолепны, когда сердитесь. Я прижму вас еще крепче — вот так, — нарочно, чтобы поглядеть, как вы рассердитесь. Вы даже не представляете, как ослепительны вы были тогда в Двенадцати Дубах, когда, рассвирепев, швырялись вазами.
— Не прижимайте меня к себе так крепко, капитан Батлер. Все на нас смотрят.
— А если бы никто не смотрел, тогда бы вы не стали возражать?
Может быть, я угожу вам, если скажу, что ваши глаза — как два драгоценных сосуда, наполенных до краев прозрачнейшей зеленоватой влагой, в которой плавают крохотные рыбки, и когда эти рыбки плескаются — как вот сейчас — на поверхности, вы становитесь чертовски соблазнительной?
У вас необыкновенно отвратительное свойство издеваться над благопристойностью, превращая ее в непроходимую глупость.
Столько есть всего, о чем надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернешь, — надо думать о том, что еще можно изменить.
Хорошо, когда рядом мужчина, когда можно прижаться к нему, почувствовать крепость его плеча и знать, что между нею и безмолвным ужасом, наползающим из мрака, есть он. Даже если он молчит и лишь неотрывно смотрит вперед.
@темы: цитаты